Читать книгу "Сказки капитана Эгры. Первое плаванье - Оксана Демченко"

– Подъем, вставай вперед салаг! – скомандовал себе паук… и огорченно смолк.

Разве легко признать, что ты проспал отплытие? Ты, опытный моряк, самый полезный в команде и самый умный.

Паук забегал по парусу, ревниво дергая канаты и проверяя, верно ли все сделано. Фима снизу глядел и вжимал голову в плечи. Ему не хотелось снова услышать «салага» и далее в подробностях – насколько он не прав…

– В целом посредственно, – нехотя буркнул паук. – Но сойдет. Конечно, если бы я ставил парус, мы шли бы гораздо быстрее.

– Очень красивый узор звездного неба, – осторожно похвалил Фима. – И капитану понравился.

Паук ненадолго замер в самой середине паруса. Метнулся вверх, в свою каюту, сплетенную из паутины – и затих там. Надолго.

– Ты смеешься, салага? – спросил паук очень нескоро. Он выговаривал слова самым своим скрипучим и угрожающим тоном. – Между прочим, я смертельно ядовит! Я не прощаю обид. Сейчас наточу когти, готовься и знай: наточу и пронжу тебя! Пронзю… Пронизаю?

Окончательно запутавшись в том, как правильнее и главное – страшнее – сказать столь сложное слово, паук замолчал, выразительно лязгая когтями. Фима покосился на черпак: а не накрыть ли паука¸ когда тот спустится? Это невежливо, но кому же хочется быть укушенным? Он – лесовик, ему не так опасны яды, как обычным людям. Опять же, он бы ощутил в пауке вред, он умеет. Но все же когти лязгают очень опасно. Они такие длинные, острые – как клинки. И вид у паука решительный.

– Ты не ядовит, – булькнул Эгра, поднимаясь из воды у самого борта. – Что за поведение, угрожать друзьям! Я нырял, искал сочную морскую капусту, а ты… ну врать-то зачем?

– Откуда вам известно, что я не ядовит? Кто проболтался? Болотница? – расстроился паук, выбрался из каюты и сбежал на палубу. – Ужасно… Трагично! Кто станет ценить впередсмотрящего, если он не годен для боя? Вот на «Звезде» меня и…

Паук резко оборвал себя на полуслове, закрепил свежие нити паутины на самых сочных лентах водорослей, называемых морской капустой, и умчался обратно в каюту. Оттуда он молча стал подтягивать водоросли вверх, не показываясь более наружу.

– Кажется, «Звезда» не затонула в шторм, – тихим шепотом предположил Фима. – Его обидели на том корабле, как думаешь?

Эгра согласно качнул усами. Вытянул вверх оба глаза на стеблях и задумался. Он – капитан, и у него на корабле такой непорядок! Впередсмотрящий упал духом и даже начал врать… Он не ядовит, но сам отравился своим же обманом. Врать – очень опасно!

– Я бы не принял в команду ядовитого паука, – строго сказал Эгра. – Никогда, вот так. Нам не нужны злодеи. И если я и Фима видим, что парус очень красивый, мы так и говорим. Потому что вруны нам тоже не нужны, вот так! Вылезай и завтракай на палубе. Нет у тебя повода для обид.

– Тот, кто вам сказал, что я не ядовит, сам врун, – обреченно буркнул паук.

– Мне никто не говорил, я сам догадался, и… – начал Эгра.

– Я очень ядовитый! Ужасно опасный. Лучший в фехтовании и отменно злой!

Эгра немного помолчал, виновато повел усами. Глянул на Фиму, тот кивнул, отошел подальше на корму и сел там.

– Хорошо. Ты ядовитый. И ужасно опасный. Спускайся. Спокойно завтракай, никто не тронет твою капусту, мы же не хотим быть укушенными. Я даже посижу в сторонке, на корме, – сказал лесовик.

– На «Звезде» меня боялись, – жалобно и тихо сообщил паук, спускаясь по парусу. – Я всех держал в жутком страхе. Я добавил себе в спинной узор полоску из янтарной краски, чтобы стать крестоносцем. Они ужасно ядовитые. Но вы-то мою спину уже видели, краску я давно не подновлял, не было янтаря… Я должен был догадаться. Вам правда не важно, есть ли у меня яд?

– Нам важно, что яда нет, – заверил Эгра. – Ты опытный моряк, ты звездное небо знаешь и помог победить волну. Ты выбрал курс на север! Ты нам нравишься. И парус с узором нам нравится. Честно.

Паук молча рвал когтями ленты водорослей и перетирал их жвалами. Заодно с завтраком он, видимо, переваривал и новости. Можно быть неядовитым и уважаемым… Пойди привыкни к подобному, если вся прежняя жизнь указывала: без яда нет страха, а без страха нет уважения. А без уважения нет места на корабле для тебя, даже очень смелого и влюбленного в море.

– Все равно знайте: я и без яда опасен, – строго сказал паук.

Доел порцию морской капусты и убежал в свою каюту, сплетенную из паутины.

Если вас обижали плохие люди, потом даже очень хорошим трудно поверить. Так подумал Фима, о чем-то похожем ему не раз толковал дед. Звучало непонятно, потому что самого Фиму никто в лесу не обижал. Даже когда он заслуживал наказания, его жалели и оберегали. Более того: Эгра, которому пришлось из-за каприза друга лазать по зарослям ежевики, все простил и не рассердился. Хотя Эгру как раз обижали в семье, и не раз.

– Почему он не верит нам? – тихо, одними губами, спросил Фима.

Эгра дрогнул бровными отростками – у выров они подвижные и кустистые. Ими удобно двигать, обозначая недоумение, огорчение и даже гнев. На сей раз Эгра задумался. Довольно долго молчал, потом наконец свел две руки в горсть и показал размер паука. Тот был довольно крупным для своего вида, У Фимы он занимал бы всю ладонь и опирался лапами о кончики пальцев и запястье. Лесовик улыбнулся: он понял, что Эгра не сказал вслух. Паук – самый маленький на корабле. Когда ты мал, не все захотят увидеть и оценить по заслугам твой ум и твой опыт. Может статься, паук сплел каюту на верхушке мачты, чтобы быть хоть там – выше всех?

Фима еще немного подумал, пока капитан Эгра суетился и готовил завтрак для себя и для друга. Сытый и довольный Фима устроился без спешки перебирать осколки янтаря, ненужные для вытачивания имени корабля. Эгра тоже выбрался из воды – а он часто плыл рядом с бортом или нырял на самое дно – и лег рядом на палубу, всеми шестью руками, клешнями и усами обрабатывая кусочки. Даже у мелких выров панцирь тверд настолько, что об его кромку можно стачивать янтарь, а на ровных участках брюха – полировать его.

– Вот так, молодец я, правда? – раззадорился Эгра и виновато повел усами, сделал себе замечание: – Нехорошо хвастаться. Фима, а ты чем занят? Ты так основательно взялся полировать камень о мой хвост…

– Я делаю луну, – сообщил Фима. – Разве не видишь: её нет на нашем парусе. Если бы я знал, как зовут паука, я позвал бы его и спросил, какую он хочет луну по форме и годится ли та, которую я выточил.

Глаза выра тотчас обратились к верхушке мачты. Каюта паука сильно качнулась из стороны в сторону. Она была немного похожа на плотный мешочек, подвешенный на тонкой веревке, и качалась каждый раз, когда паук перебирал лапами. Сейчас, судя по раскачиванию каюты, паук топтался непрерывно. Наконец он решился и прыгнул вниз, заскользил по тонкой нити паутины к самой палубе. Еще в падении паук стал рассматривать луну, зеленовато-золотую, прозрачную. Луна лежала на ладони Фимы и загадочно светилась, не как камень, а как настоящий зажженный фонарик. Паук пробежал по палубе к самой луне и замер, рассматривая её вблизи. Фима положил луну на палубу. Паук её потрогал и попробовал поднять – тяжелая…